12 (25) августа 1906 г. переодетые жандармами члены организация «Союза социалистов-революционеров максималистов» устроили взрыв в особняке на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге, где вместе с семьей проживал П. А. Столыпин. Это был приемный день, и в доме находилось очень много посетителей.

Последствия взрыва были ужасны: 27 человек погибли на месте, 33 тяжело ранены, среди них – дети Петра Аркадьевича Столыпина. Сам он получил лишь легкие травмы.

Предлагаем вашему вниманию воспоминания об этом трагическом событии, вошедшие в книгу «П. Столыпин» (серия «Государственные деятели России глазами современников»).

Получить более подробную информацию о книге и заказать ее можно здесь.

Из вошедших в книгу «П. А. Столыпин» воспоминаний В. И. Гурко:

«На даче застал я ужасную картину: у подъезда стояло наемное ландо, лошади ко­торого лежали убитые. Сама дача представляла развалины. Вся ее передняя часть была разрушена. Передняя стена обвалилась, и вид­ны были обширная передняя и соседняя с нею маленькая приемная с обрушившимися потолками, увлекшими за собою меблировку со­ответствующих комнат верхнего этажа, где жили дети Столыпиных. Тут же лежали, чем-то прикрытые, тела убитых: их было несколько, а именно все находившиеся в момент взрыва в передней. Изувечен­ная дочь Столыпина — у нее были перебиты ноги — была перенесена в другое здание. Малолетний сын Столыпина, тоже провалившийся вместе с потолком в нижний этаж, был найден среди всевозможных обломков совершенно невредимым.

Столыпин был, несомненно, смелый, мужественный человек: он сам извлек своего сына из обломков и, невзирая на испытанное им потрясение, сохранил полное спокойствие».

Из вошедших в книгу «П. А. Столыпин» воспоминаний А. П. Извольского:

Извещенный по телефону о случившемся, я бросился в экипаж и через двадцать минут прибыл на место катастрофы, ужас которой превосходил всякое описание.

Около трети дачи было разнесено в щепы, и если разрушение не было полным, то это произошло только потому, что дом был по­строен из дерева; каменное или кирпичное строение было бы раз­рушено совершенно, и число жертв было бы более значительным. Можно было видеть погребенными под обломками разрушенного дома человеческие тела, частью мертвые, частью подающие еще признаки жизни. Там и сям валялись куски платья и окровавленные части человеческого тела; крики агонии и призывы о помощи раз­рывали сердце; перед входом виднелись бесформенная масса дерева и железа и трупы двух лошадей — все, что осталось от экипажа, ко­Воспоминания 177

торый привез сюда исполнителей этого страшного дела. Буквально ничего не осталось от вестибюля и от трех комнат нижнего этажа, соприкасающихся с той, в которой в это время находился Столыпин; как будто чудом действие взрыва коснулось только порога рабочего кабинета премьер-министра.

Я нашел его в маленьком павильоне в саду, бледного, но совер­шенно спокойного, отдающего приказания спокойным голосом отно­сительно помощи раненым, среди которых только что была обнару­жена одна из его дочерей, девочка пятнадцати лет. Он собственными руками извлек своего единственного четырехлетнего сына из-под груды обломков.

Из вошедших в книгу «П. А. Столыпин» воспоминаний дочери П. А. Столыпина М. П. фон Бок (Столыпиной):

От поездок к своим раненым детям папа возвращался в ужасно тяжелом настроении: Адя лежал теперь довольно спокойно, но На­таша страдала все так же. Через дней десять доктора решили окон­чательно, что ноги удастся спасти, но каждая перевязка была пыткой для бедной девочки. Сначала они происходили ежедневно, потом через каждые два-три дня, так как таких страданий организм чаще выносить не мог. Ведь хлороформировать часто было невозможно, так что можно себе представить, что она переживала. У нее через год после ранения извлекали кусочки извести и обоев, находивши­еся между раздробленными костями ног. Кричала она во время этих перевязок так жалобно и тоскливо, что доктора и сестры милосердия отворачивались от нее со слезами на глазах. Она до крови кусала себе кулаки, и тогда тетя, Анна Сазонова, помогающая в уходе за ней, стала держать ее и давала ей свою руку, которую она всю искусывала.

Адя стал лежать тихо, когда прошло острое нервное потрясение первых дней, и пресерьезно спросил папа:

— Что, этих злых дядей, которые нас скинули с балкона, поста­вили в угол?

Государь, когда ему передал эти слова папа, сказал:

— Передайте вашему сыну, что злые дяди сами себя наказали.

При первом приеме после взрыва государь предложил папа боль­шую денежную помощь для лечения детей, в ответ на что мой отец сказал:

— Ваше величество, я не продаю кровь своих детей. <…>